Дарьялов А. Любовь к топонимике, или Что движет радетелями за возвращение немецких названий населённым пунктам нашей области// «Калининградс
ЛЮБОВЬ К ТОПОНИМИКЕ,
или Что движет радетелями за возвращение
немецких названий населённым пунктам нашей области
С нескрываемым изумлением
увидел я над лобовым стеклом троллейбуса шестого маршрута написанное латинскими
буквами в их готическом начертании слово «Кёнигсберг». Как-то не вязались в
сочетании с ними наименования конечных остановок троллейбуса, означенных уже
по-русски «Бульвар Любови Шевцовой», «Парк им. М.И. Калинина». Недоумённо
смотрели на подобное словотворчество в другие прохожие.
Может быть, я и не придал
бы этому случаю особого значения, причислив его к курьёзам нашей жизни, коих
сегодня в достатке, если бы не ложился он в цепь явлений, наталкивающих на
более серьёзные размышления. Последнее время всё чаще звучат голоса ратующих за
переименование нашего областного центра, а следовательно, и всей области. Сразу
же оговорюсь: лично я принадлежу к числу тех, кто считает, что городу с его
послевоенным наименованием явно не повезло. Во-первых, ему присвоено имя
человека, никакого отношения к нашему краю не имевшего. Во-вторых, присваивать
городам и весям имена государственных деятелей вообще – дело рискованное.
Оценка прошлого меняется у нас слишком часто и самым кардинальным образом. Хотя
попытки приписать лично М.И. Калинину активное участие в кровавых преступлениях
сталинщины звучат не слишком убедительно. Факты говорят, что человек этот сам
явился жертвой режима тех лет. Ну да речь не об этом. Очевидно, вопрос о
переименовании поднят своевременно и обоснованно. К этому склоняется
большинство жителей области.
А вот когда речь заходит о
том, какое имя дать области и её центру – мнения тут резко расходятся.
Один калининградский
литератор и активный общественный деятель выступил в «Известиях» с интересным
очерком о нашем крае. Однако в нём содержалось весьма спорное утверждение, что
Кёнигсберг, какое бы название этому городу ни давалось, всё равно останется
Кёнигсбергом. Позднее этот автор уже открыто поднимал вопрос о возвращении
нашему областному центру былого немецкого наименовния.
Мне невольно вспомнился один
давний эпизод. Два десятилетия назад на улице шведского Гетеборга в витрине
газетного киоска увидел я западногерманский журнал «Штерн», который сразу же
привлёк внимание. На обложке был изображён знакомый уголок нашего областного
центра, а через всю полосу крупным шрифтом в русском прочтении значилось:
«Калининград — не Кенигсберг!» Оказалось, что большая часть этого объемистого
издания посвящена Калининграду. Написал очерк московский корреспондент журнала,
родившийся в Кёнигсберге и вот теперь посетивший город своего детства. Автор
этой доброжелательной публикации (позднее она была перепечатана рядом наших
газет) чётко проводил мысль: на крайнем западе Советского Союза появился
совершенно новый город с новым духом, экономикой, культурой, что бессмысленна
всякая попытка реанимации прежнего Кёнигсберга.
Что ж, трезвый, мудрый
взгляд человека, от которого скорее следовало бы ожидать суждения прямо
противоположного. Но куда большим парадоксом выглядят сегодня, спустя почти
полвека после окончания войны, попытки некоторых, наших домашних леворадикалов
поставить этот вопрос с ног на голову. Наиболее рьяных из них прямо-таки
охватил какой-то приступ «кёнигсбергской ностальгии», хотя ни они сами, ни их
предки никогда не жили в городе, носившем такое название.
Невольно тут вспомнишь о
нашем удивительном качестве, давно ставшем объектом иронии во всём мире. Я имею
в виду поразительную способность кидаться из одной крайности в другую. Давно ли
нам говорили, что история нашего края берёт начало с апреля 1945 года, а обо всём,
что было раньше, лучше всего забыть. Помню, как мне не удалось в те годы опубликовать
отчёт о проходившей в Калининграде Всесоюзной конференции, посвящённой
250-летию Канта, пришлось ограничиться десятистрочной информацией. Зато сегодня
один уважаемый профессор предложил вывесить мемориальные доски на всех
калининградских улицах, по которым ходил или предположительно мог ходить этот
выдающийся немецкий философ. Да и саму нашу область, по мнению профессора,
следует переименовать в Кантоградскую область. А другой, не менее уважаемый
вузовский преподаватель высказал мысль, чтобы в экспозиции нового здания историко-художественного
музея раздел истории области был ограничен периодом до 1945 года. По его
мнению, в последующие годы ничего интересного на нашей земле не произошло.
Калининградские киоски и комиссионные магазины буквально наводнены
репродукциями с фотоснимков довоенного города. Областное отделение Фонда
культуры также сосредоточило всё своё внимание на прошлом Восточной Пруссии.
Однако возвратимся к
топонимике. Давайте представим себе, что чаяния нынешних леворадикалов вдруг
осуществились и Калининград в один прекрасный день стал Кёнигсбергом. Это
означает, что создан прецедент, что произнесена буква «а», за которой логически
следуют остальные буквы алфавита. Возникают названия других городов – Инстербург,
Тапиау, Тильзт и т. д. И вот мы уже с вами едем утром на работу не по
Советскому проспекту, а по Генерал Лицманнштрассе, которая упирается в... Стоп,
а как тогда поступить с площадью Победы, ведь она до войны именовалась Адольф Гитлерплац.
Или радикалов и это не смущает?
Свои устремления радетели
возвращения населённым пунктам области немецких названий мотивируют заботой о сохранении
истории, культуры. Да полноте! Так ли это в действительности? Что-то уж больно
всё это перекликается с событием, происшедшим на только что завершившемся Съезде
народных депутатов РСФСР. Там в зале заседаний среди избранников одними шибко
радикальными деятелями была распространена анкета, выяснявшая мнение депутатов
по поводу передачи нынешней Калининградской области в лоно объединённой Германии.
А одна «воительница», гордо несущая на груди аж два депутатских флажка, даже
поставила под сомнение справедливость Потсдамских соглашений. Будто и не бывало
развязанной фашистами кровавой агрессии, унесшей 27 миллионов жизней советских людей,
будто не существовало единодушных международных решений о ликвидации извечного
очага агрессий, словно нет Хельсинкских и Парижских договоров, подтверждающих незыблемость
послевоенных границ в Европе! Словно руководители сегодняшней Германии не заявили
на весь мир, что их страна никогда не станет претендовать на свои довоенные территории,
отошедшие Польше, Чехо-Словакии, Советскому Союзу.
Ну да Бог с ними, с московскими
радикалами. Aвсё же, что движет в действительности нашими, так сказать,
доморощенными, «преобразователями»? Думается, однозначно тут не ответить.
Очевидно, где-то есть доля столь модного сейчас позёрства, оригинальны чаяния,
стремления привлечь внимание к собственной персоне. Но просматривается и
другое, куда более существенное, тревожное. Оговариваюсь, что высказываю сугубо
личное, не претендующее на безоговорочную правоту мнение. Ощущаю я в этих
потугах нечто рабское, холопское, от поиска нового хозяина, от забвения
собственной национальной гордости и чести, собственной истории, человеческой
справедливости в самом высоком понимании этого слова.
Калининградцы – не
временщики на этой земле. Наша область была, есть и будет неотъемлемой частью
России. А значит, и названия наших городов, посёлков, деревень по праву звучат и
должны дальше звучать по-русски. Мы просто не имеем права стать Иванами, не помнящими
родства, в какие бы модные одёжки таковые ни рядились.